Дед Броня

Дед Броня лежал на своей шконке и никак не мог заснуть. Он уж и не помнит кто ему такую кликуху приклеил. Правда, раньше звали просто Броня, а теперь еще и дед приклеилось. 
- А какой я дед? еще и пятидесяти пяти нет! Видно тридцать лет лагерей молодости не добавляют. Сегодня на объекте поговорил с капитаном в бытовке, немного пооткровенничал, а сейчас, видимо, в памяти все всколыхнуло. А вообще-то, мама звала Васей и фамилия раньше была Пронин. Может кликуха от фамилии и пошла-Пронин, Бронин, Броня. А может потому, что никогда и никому не давал спуску ни большим, ни маленьким, здоровья не хватает, тогда перо в бок. Да и ментам никого не сдавал.
Дед Броня поворочался, потом встал, вышел в локалку покурить. 
-Может воздуха свежачка дыхну, да и смогу уснуть.
Дед вернулся, лег, но сон так и не приходил. Мысли набегали одна за другой и вот уже картинки детства перед глазами. 
-А было ли оно, вообще, это детство? Отец не вернулся с фронта, мать одна поднимала двоих. Может быть сеструха Катя это детство почувствовала? Она то помладше меня и мама старалась ее как-то побаловать. Да, жизнь! Пока мотаюсь по лагерям потерял связь с сеструхой. Где она, что с ней, ничего не знаю. Да и от матери уже давно писем не приходило, может уже старушки и в живых-то нет. А я тут копчу белый свет и остался без семьи, без Родины и без флага!
Дед покрутился еще немного и кое как уснул. Утром, как всегда, завтрак, перекличка и погрузка в автозаки, строим новую зону. 
-Строить зону не по понятиям, конечно, но где они эти понятия? Всё сломали! В прошлом году привезли одного грузина, он ментам говорит, что в красную, сучью зону не пойдет. Ну, если не хочет ногами идти, менты его на руках занесли и сразу в изолятор. Пятнашечку огреб, как с куста! Срок заканчивается, спрашивают пойдешь? Опять говорит нет. Еще пятнашка, потом и третий раз огреб. А когда до выхода осталась ночка, к нему Дима Бугай в камеру зашел и спросил, как он в зону пойдет мужиком или Машкой? Утром выскочил как миленький! А сейчас и повязочку красную носит. Вот так, какие понятия? Не, понятия, конечно, остались. Теперь кто в буграх, нарядчиках ходит? Как раз те, кто понятия эти помнит и чтит. Умнее нужно быть! А хозяину и операм чего нужно- чтобы в зоне был порядок. Вот мы этот порядок и наводим!
Автозак остановился и вскоре открылась дверь. зеки строились в шеренги по пять человек  и через открытые ворота заходили на объект. Вокруг зака сояли конвойные с собаками, весь объект, будущая зона, был огорожен, на вышках стояли часовые с автоматами. Так что, ни о каком побеге думать даже не стоит. 
-Да и нужен ли он этот побег? Все равно поймают, так еще и накинут срок за побег. Честно сказать, мне и здесь хорошо. Наша черная масть никогда не работала и не будет работать. Бугры, мастера и прочая « элита» это и есть бывшие воры в законе. Но только мы тихо и правильно делаем свои дела, а не гнем пальцы, как тот грузин. Работать он, правда, не работает, но красную повязочку за милу душу носит! Сука, одним словом! А здесь на объекте, вообще лафа. Как только мы уезжаем, никто и ни чего не охраняют. Вот кореша и подгоняют грев. И сало есть, и сигареты, да и дурь не проблема! 
Дед Броня пошел на утреннюю планерку, где тот самый капитан говорил что, кому и как сегодня делать. После планерки дед пошел в бытовку.
В бытовке Червонец  заварил чифир и вскипятил солдатский чайник воды, если вдруг захочется чайку. На столе на газетке было нарезано сало, колбаска и соленая селедка. Хлеб отламывали руками.
-Червонец, сходи в бригаду, скажи чтобы сегодня все бордюры разнесли по местам. Поставь над ними Немца. Этот кабан кого хочешь уговорит, видел я его кулаки с пивную кружку. Да и вообще его надо к нам поближе приблизить, он нашей масти.
Черврнец вышел, а Дед сел чифирнуть немного. Нужно старую кровь по жилам разогнать, да и перекусить можно, в зоне-то не пошел в столовку.
Пока сидел один, вчерашние воспоминания опять нахлынули на него.

Глава вторая. Детство, юность.
Жили мы тогда в деревянных домах на Элеваторе. Весь город был  как бы поделён на зоны. Ну, например, элеваторские не могли спокойно пройти Заудой, а заудинские боялись показать свой нос на Элеваторе, а еще и Батарейка живет сама по себе, туда тоже пришлому не зайти. Бывало, что элеваторские объединялись с пэвэзэвскими, чтобы дать отпор. Ну что сказать, жизнь текла своим чередом. У меня были закадычные друзья, с которыми я и колобродил днями и ночами. Самый закадычный друг Жека Юный. Почему Юный, так фамилия у него Юнин, отсюда и Юный. Аркаша Иванов, по кличке Аркан и Мишка Хлебин, кличка Миньзя. Вот это была наша четверка и жили мы по законам улицы. Правда, отца не было только у меня. У остальных в семье было все в порядке. Аркан вообще пай мальчик и чего он забыл в четверке, непонятно. В то время по городу везде стояли такие маленькие деревянные киоски, где хлеб продавали, где газировку, а где и какую-то бакалею. Решили мы как-то подломить киоск хлебный, вскрыли замок( да замок-то для честных людей висел) , взяли какую-то мелочь и ушли. Ну кто же крупную сумму на ночь оставит?! Но, как говорится, на каждый болт есть своя гайка, утром ко мне пришли кокарды и под белы рученьки повязали. Все взял на себя, пацанов не сдал. Определили  в СИЗО в камеру, где были и малолетки, такие как я, и первоходки и те, кто уже много раз отметился на зоне. В общем, учителей было предостаточно. Это сейчас всех сортируют, кто по первой ходке, кто по второй и более, а про малолеток уж и говорить нечего- у них отдельный корпус даже. Смотрящим в камере был Зиня( это от фамилии Зинченко). Зиня, вор с понятиями, хату держал как надо и жил по понятиям. Вот он то и стал моим первым учителем, а теперь и я вроде Зини эти понятия до молоденьких стараюсь донести. Хотя, честно сказать, если бы не эти понятия, то и жизнь моя могла бы быть иной. Так что, не знаю, проклинать мне Зиню или сказать ему спасибо. За киоск дали немного, всего трёшку. Учли что малолетка, отца нет, да и ходка первая. Когда вернулся, друзья мои отошли уже от таких «шалостей», взялись за ум, Аркашка Вообще собрался в институт поступать. Да, собственно, и поступил, и закончил, на завод пошел работать инженером. Последний раз, когда виделись, он уже был зам. главного инженера, семья, дети, да, наверно, уже и внуки есть. Мишка переехал куда-то поближе к Москве и общение прервалось. С Женькой немного пофестивалили, но потом и он взялся за ум, тоже устроился на завод сварщиком. И у него все нормально. Когда я бываю « на каникулах» на воле, обязательно встречаемся. Хоть жизнь нас всех и развела, но дружбу мы не потеряли, да и пацаны говорят, что обязаны мне за то, что тогда не сдал их.

Глава третья. Взрослая жизнь.
Вот так после первой отсидки одновременно закончилось и детство, и юность, сразу окунулся во взрослую жизнь. А эта самая жизнь понесла меня по лагерям и каждый раз срок давали больше, чем предыдущий. Сколько их было этих ходок? Точно и не помню, все слилось воедино в три десятка лет за колючкой. Еще тогда, первый раз в СИЗО, Зиня учил меня мастерству карманы «проверять». Он мне говорил, что это элита воровского сообщества. Ученик из меня вышел отменный, быстро освоил науку. Да и сейчас спичечный коробок от пальца к пальцу одной руки бегает, любо-дорого посмотреть! Но, какой бы профи ты не был, все равно проколешься. Да, менты не зря денежки получают, отлавливают нашего брата. Иш, до чего додумались, ездят по трамваям и автобусам и высматривают там щипачей. В такой толкучке проще всего лопатники из карманов тащить. Но глаз у них наметан, они сразу видят кто есть кто, кто на работу на завод, а кто на работу карманы чистить. Иной раз доходило и до курьезов.Мне один мой кореш рассказывал, как он один раз в наглую почистил карманы. Одно время трамваи и автобусы могли ехать не закрывая двери, если сишком много пассажиров. Это случалось в часы пик, когда народ на работу и с работы прет. Так вот, мужик стоит самый последний в дерях, с большим трудом держится за поручни, чтобы не вывалиться на ходу, а кореш воспользовался тем, что он и шевельнуться не может, глядя ему в глаза начал в наглую проверять у него карманы. Мужик от такой наглости онемел и не может и слова вымолвить. Кореш когда закончил, начал протискиваться вглубь овтобуса и только тогда у мужика прорезался голос и он заорал-держите вора! Да где там в этой толчее кого увидешь и кого задержишь. Но одними пальчиками авторитет на зоне не заработаешь, приходилось и за себя постоять и понятия отстаивать. Говорят вор никогда не станет «мокрушником»( и это правда ), но в каких-то безвыходных ситуациях можно и пёрышком правду отстоять. Хотя, и беспредельничать нельзя и чужие узелки разрубать не стоит. Вот, взять того же Коня, здесь он крутой, черной масти, а с воли пришла малява, что сдал он там пацанов и его приговорили. Честному вору с ним было западло общаться, он хоть и черной масти, но сам по себе был. Пацаны его приговорили и ждали когда он на волю выйдет, там, где нагадил, там и должен сдохнуть. Двенадцать лет ждали, а как освободился, и недели не прожил. Это был не наш узелок, не нам его и рубить было. А бывало и наоборот, сходняк на воле приговорит, так он в зоне и трех дней не проживет. Сходняк это святое. Живешь по понятиям, по понятиям и отвечай. 
А самое страшное, это, пожалуй, после ходки. Всегда встает вопрос-что делать? По молодости такого вопроса не было, живешь по понятиям в зоне, должен и на воле понятия соблюдать! А это значит, что работать ни-ни, «ремеслом» своим должен себе зарабатывать и на хлеб , и на кусочек масла. Семью тоже нельзя заводить. Захотелось, дуй на малину, там шлюх достаточно. Сейчас, когда уже немного осталось( а осталось немного, зона здоровья не добавляет), хочется как-то по-человечески это немного прожить, без ментов, без понятий, как все. С другой стороны как все, это утром на работу, после работы, работа по дому. И все это за копейки. Смогу ли я так жить? Связь потерял не только с сеструхой, но и с матерью. Жива ли еще старушка? А если жива? Хоть последние дни ее обнадёжить, пожить рядом с ней. Ох, сколько же я в этой жизни потерял! Ну как Аркашке не позавидовать, семья, дети. Ему есть для кого жить. А если матери нет в живых? Опять погуляю и вернусь. Если дуба дам, похоронят где-нибудь. Памятника, конечно, не будет и могилка года через три-четыре сравняется с землей. И ни какого следа, что я когда-то жил! Да и кому я нужен, кто обо мне вспомнит? Ну, разве что, те, кого я обокрал будут проклинать. Что-то я последние дни расклеился, лучше бы и не говорил с этим капитаном.
- Червонец, налей ка чайку, да не жалей, купеческого сделай!